В период перестройки преобладало представление о библиотековедении как общественной науке, разрабатывающей теоретические основы общественного пользования произведениями печати и другими документами. Его основная теоретическая задача заключается в исследовании закономерностей библиотечного дела как области идеологической, культурно-просветительной и научно-информационной деятельности. Общие принципы и закономерности процесса организации общественного использования книжных богатств составляют теоретическую и методологическую основу советского библиотековедения.
В словаре библиотечных терминов библиотековедение было определено как общественная наука, изучающая библиотечное дело, закономерности, принципы формирования, развития, функционирования библиотечной системы, взаимодействие библиотек в различных аспектах.
В работах ряда библиотековедов по-прежнему противопоставлялось социалистическое и буржуазное библиотековедение, подчеркивалось значение «непримиримой борьбы с реакционными концепциями и догмами буржуазного библиотековедения».
Так, В. В. Скворцов утверждал, что в условиях перестройки, нового политического мышления «остается неизменным исторически оправдавшее себя принципиальное методологическое положение о том, что социалистическое библиотековедение коренным образом отличается от буржуазного, составляет его противоположность».
Аргументированную критику противопоставления социалистического и буржуазного библиотековедения дал в эти годы В. Р. Фирсов. Такое противопоставление, по его мнению, не только необоснованно, но и неконструктивно. Он полагал, что многие недостатки советского библиотековедения объясняются тем, что вдумчивый анализ опыта зарубежных стран нередко заменяется подведением тех или иных концепций под ярлыки идеалистической философии, приверженности буржуазных библиотековедов к экзистенциализму, неотомизму и т. д., вместо того, чтобы рассматривать и анализировать идеи, реально способствующие развитию библиотечного дела на Западе. Такой подход вел к дальнейшей изолированности социалистического библиотековедения.
Н. И. Тюлина полагала, что необходимо прежде всего изменить подход к библиотековедению как к «региональному» (советское библиотековедение, американское библиотековедение, немецкое библиотековедение и т. д.) и предельно идеологизированной науке (социалистическое библиотековедение, буржуазное библиотековедение). Она подчеркивала, что общность факторов, детерминирующих развитие современного библиотечного дела в разных странах, схожесть профессиональных задач придают ему мировой характер и требуют новых подходов к разработке теоретических проблем, с тем чтобы обеспечить объективное, свободное от идеологического противостояния обобщение всего мирового библиотечного опыта.
В эти годы появились и другие определения сущности библиотековедения, хотя они и не получили в тот период должного развития и обоснования. К ним относится определение «гуманитарного (общественного) статуса» библиотековедения В. В. Скворцовым, который понятия библиотековедения как общественной науки и как науки гуманитарной рассматривал в качестве синонимов.
Понятие «статус библиотековедения» было введено в терминосистему библиотечной науки в эти годы И. В. Лукашовым, который определял его как системное рассмотрение сущности библиотековедения. Он подчеркивал, что статус библиотековедения определяется наличием и степенью развития системы признаков, характеризующих науку в сферах знания, деятельности и общественного сознания. Как область знания библиотековедение обладает объектом исследования, определенной методологией, терминологией, структурой, местом в ряду других наук, общетеоретическими концепциями. К сфере научной деятельности библиотековедения И. В. Лукашов отнес институты формирования исследовательского сообщества (вузы, кафедры, аспирантуру, научные организации), средства формальной и неформальной коммуникации (специальные журналы, научные съезды, конференции и т. п.). Отражение всех этих характеристик в сознании ученых, «самопознание» библиотечной науки — третья составляющая ее статуса.
В целях выявления отношения библиотекарей к статусу своей науки И. В, Лукашов провел экспертный опрос ведущих специалистов Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (ГБЛ). Результаты опроса показали, что и в конце 1980-х гг. все еще не было единого представления о сущности и статусе библиотековедения. Лишь 2/3 опрошенных посчитали его наукой, называя среди признаков, характеризующих его научный статус, наличие собственного объекта и предмета, специфической методологии и терминологии, системы связей с другими науками.
Однако 1/4 опрошенных полагала, что понятие «библиотековедение» шире, чем понятие «наука», и включает помимо научных аспектов и практические методы работы. Как ни странно, эта группа экспертов возвратилась к дореволюционному делению библиотековедения на теоретическое и практическое. Они считали, что поскольку библиотековедение еще не определило закономерностей библиотечного дела, оно не может считаться наукой.
Комментируя это утверждение, И. В, Лукашов писал: «Серьезным доводом, который мог бы свидетельствовать о недостаточном для науки уровне развития библиотековедения, является отсутствие точно сформулированных и обоснованных библиотечных законов и закономерностей. Но философы и науковеды еще не решили, нужно ли считать выявление закона (или закономерности) обязательным признаком науки».
Перед экспертами была поставлена задача сравнения уровня разработанности общетеоретических проблем в советском и буржуазном библиотековедении, что позволило бы судить о том, насколько библиотечные специалисты способны отказаться от привычных стереотипов.
Результаты опроса показали, что около 40% опрошенных считали, что советской библиотечной науке присущ более высокий аналитический уровень, что выражается в анализе проблем библиотековедения как общественной науки, в исследовании социальных, классовых, мировоззренческих аспектов библиотечного дела. По их мнению, советское библиотековедение, по сравнению с буржуазным, обладает большим научным потенциалом для постановки и решения теоретических проблем.
Отсутствием четких идеологических установок, что было характерно для периода перестройки, можно объяснить, что почти половина экспертов (40%) вообще уклонилась от сопоставления уровня разработки общетеоретических проблем в советском и буржуазном библиотековедении. Часть экспертов (15%) утверждала, что советское библиотековедение не может претендовать на лидерство в теоретических вопросах, поскольку по уровню развития библиотечного дела ведущие капиталистические страны идут впереди СССР
Следует заметить, что опрос, проведенный И. В. Лукашовым только в одной, притом крупнейшей научной библиотеке, в которой работает большой процент сотрудников, не имеющих специального библиотечного образования, не мог дать строго объективной картины, однако показал тенденцию к недооценке или даже отрицанию библиотековедения как науки.
В наиболее резкой форме это негативное отношение к библиотековедению отразилось в утверждениях А. В. Соколова, С. А. Басова и некоторых других авторов. Они считали, что советское библиотековедение страдает «двумя взаимосвязанными недугами: узостью и робостью»-. Узость заключается в том, что библиотековедческая мысль «сознательно ограничила свой кругозор прикладными библиотечными проблемами», не ищет более фундаментальных закономерностей, не рассматривает их с позиций социальной коммуникации или социальной информации. По мнению А. В. Соколова, библиотековедение «„редко и неумело" взаимодействует с экономистами и социологами, психологами и педагогами». С. А. Басов утверждал, что библиотечная наука до сих пор редко обращалась к фундаментальным, сугубо теоретическим проблемам, поскольку якобы существовало свое¬образное «табу» на их разработку, в основе которого лежал «страх обвинения в схоластике и отрыве от действительности».
Эти утверждения были далеки от истины, поскольку в середине 1980-х гг. советское библиотековедение накопило богатый багаж теоретических представлений, сформировалось как самостоятельная «специальная научная отрасль».
В центре активных дискуссий тех лет оставался вопрос об объекте и предмете библиотековедения. В учебнике «Библиотековедение. Общий курс» утверждалось, что объектом библиотековедения следует рассматривать не только библиотеку, но всю существующую в объективной реальности коммуникативную систему «книга — библиотека — читатель». Предметом библиотековедения является выявление и исследование закономерностей, принципов формирования, развития, функционирования библиотечной системы, взаимодействие библиотек в различных аспектах.
Однако существовали и другие определения объекта библиотечной науки. Так, Н. В. Бобылева рассматривала объект библиотековедения в системе «межсубъектно-объективных отношений» в виде триединства «библиотека — книга — читатель», т, е. в соответствии с ее концепцией в центре объекта библиотековедения находится не библиотека или библиотекарь, как у предшественников, а книга.
В качестве объекта библиотековедения рассматривалось также библиотечное дело. Так, В. В. Скворцов полагал, что объект библиотековедения — библиотечное дело «во всех его библиотечно-библиографическо-информационно-когнитивных проявлениях». Предмет библиотековедения — основные закономерности, сущностные теоретические характеристики библиотечной практики.
На той же позиции стоял А. Н. Хропач, который критиковал определение объекта библиотековедения как системы «книга — библиотека — читатель», так как оно, по его мнению, сужает объект библиотечной науки, сводя его к исследованию технологического процесса библиотечного обслуживания, оставляя вне поля зрения «внешние» аспекты библиотечного дела, которые, наряду с «внутренними», технологическими, должны составлять содержание объекта. Поэтому объектом библиотековедения, по его мнению, является библиотечное дело как целостное явление и область человеческой деятельности. Предметом библиотековедения А. Н. Хропач считал «частные аспекты процесса функционирования объекта», т. е. различные факторы, принципы, закономерности библиотечного дела, систему его внутренних и внешних связей.
Если В. В. Скворцов и А. Н. Хропач считали объектом библиотековедения библиотечное дело, то М. А. Коновалова и А. И. Остапов полагали, что объект библиотековедения — библиотечная практика, включающая «предметы, явления и процессы: письменные документы, содержащиеся в них знания; знания абонентов (читателей); знания библиотекарей; сознание библиотекарей и абонентов; перевод знаний в сознание; взаимодействие знаний, сознания, коммуникации и коммуникативно-познавательных потребностей и т. п». Предметом библиотековедения они считали закономерности библиотечного дела.
Нетрудно заметить, что многие названные выше процессы и явления далеко выходят за пределы библиотечной деятельности. Кроме того, если объектом библиотечной науки у этих авторов была названа библиотечная практика, то предметом — библиотечное дело. Таким образом, понятие «библиотечная практика» оказалось шире понятия «библиотечное дело». По их мнению, библиотечное дело «наиболее существенная и многогранная сторона объекта», которым они считали библиотечную практику.
Л. Н. Гусева, T Н. Данченко и Е. В. Смолина, критикуя структурно-функциональный подход Ю. Н. Столярова и его определение библиотеки как объекта библиотековедения, который, по их мнению, больше соответствует техническим (замкнутым) системам и не подходит для систем социальных, предложили системно-деятельностный подход, на основе которого рассматривали в качестве объекта библиотековедения библиотечную деятельность, а предмета — абстрактную модель этой деятельности.
Таким образом, объектом библиотековедения называли и библиотеку, и библиотечное дело, и библиотечную практику, и коммуникативную систему «книга — библиотека — читатель».
А. Н. Ванеев, который был сторонником определения объекта библиотековедения как коммуникативной системы «книга — библиотека — читатель», подчеркивал значение принципа отграничения как «методологической основы определения предмета библиотековедения»: в общем принципиальном плане в предмет библиотековедения входит лишь то, что имеет отношение к библиотечной деятельности, но это верное в своей основе утверждение еще недостаточно для определения предмета библиотековедения, так как оставляет открытым вопрос о том, какие стороны системного объекта библиотековедения имеют отношение к библиотечному делу, а какие — не имеют.
На основе применения принципа отграничения им было сформулировано, что «в предмет библиотековедения входит исследование тех связей и отношений, которые относятся к системе „книга — библиотека — читатель"».
На сходных позициях стоял и А. В. Соколов, который считал, что объектом библиотековедения является система документной коммуникации общества. Библиотековедение изучает не всю эту системы, а лишь ее библиотечный аспект, заданный в принципе отграничения. Библиотечным принципом отграничения является «общественное пользование собраниями, состоящими из тиражируемых документов, предназначенных для широкого обращения в обществе». Отсюда, по мнению А. Б. Соколова, предмет библиотековедения — это «изучение закономерностей развития документальной коммуникации в зависимости от общественного пользования произведениями письменности и печати».
Таким образом, наибольшее распространение в эти годы, как и в предыдущий период, получили две основные концепции определения объекта библиотековедения: библиотека как система и коммуникативная система «книга — библиотека — читатель». Существовали и другие концепции. Однако дискуссии по этой проблеме не привели к единому решению. Словарь библиотечных терминов, изданный в 1986 г., выделял в структуре современного библиотековедения общее библиотековедение (теория, история и методология библиотечной науки) и частное библиотековедение (учение о библиотечных фондах; учение о библиотечных каталогах; теория руководства чтением в библиотеке; теория функционирования библиотек и библиотечных систем). Словарь указывал, что в структуру библиотековедения входят также библиотековедческие дисциплины, образовавшиеся в результате интеграции библиотековедения с другими науками. Среди них в словаре были названы библиотечная педагогика, библиотечная психология, библиотечная статистика, экономика библиотечного дела, библиотечное право, библиотечная этика, библиотечная эстетика, история библиотечного дела.
В этот период предпринимаются попытки переосмыслить содержание понятия «общее библиотековедение». Изданный в 1988 г. учебник, в отличие от предыдущих, был назван не «Общее библиотековедение», а «Библиотековедение. Общий курс». К сожалению, редакторы учебника не объяснили причин изменения названия.
Это попытался сделать в рецензии па учебник В. И. Терешин, который подчеркивал, что общее библиотековедение подразумевает существование частных наук, в результате чего библиотековедение распадается на ряд самостоятельных наук (специальное библиотековедение, детское и т. п.). В названии же учебника «Библиотековедение. Общий курс» моделируется библиотековедение как цельная наука со своим информационным потенциалом и внутренней структурой. По¬этому, по его мнению, термин «общее» может быть отнесен лишь к учебному курсу, но не к науке.
Другой позиции придерживался А. В. Соколов, который считал необходимым выделение общего библиотековедения и характеризовал его как обобщающее учение, задачей которого является «исследование общих проблем специализированных дисциплин, создание для них научного фундамента, согласование и консолидация их в рамках единого цикла».
Необходимость выделения наряду с общим «частного» библиотековедения обосновал в эти годы А, Н. Хропач. Под «частным библиотековедением» он понимал теорию деятельности библиотек разных типов (универсальных и отраслевых). Что же касается интеграционных библиотековедческих дисциплин, то, вопреки устоявшемуся представлению о их библиотековедческой сущности, А. Н. Хропач считал, что они (библиотечная педагогика, библиотечная психология и др.) являются частными дисциплинами этих наук, а не библиотековедения.
В рассматриваемый период отечественное библиотековедение вновь обращается к проблеме «специального библиотековедения», попытки выделения которою в структуре советского библиотековедения относятся еще к 1970-м гг. Обращаясь к этой проблеме, В. В. Скворцов указывал, что сущность специального библиотековедения сводится к тому, чтобы выделить из всего библиотековедческого комплекса самостоятельную научную дисциплину, которая занималась бы исключительно теорией и практикой специальных библиотек. Попытки выделения специального библиотековедения В. В. Скворцов связывал с кризисом традиционного библиотековедения, которое слабо реагировало на новую информационную ситуацию второй половины XX в. Однако, по его мнению, выделение специального библиотековедения не диктуется какой-либо логической или объективной необходимостью, поскольку связанная с ним проблематика может разрабатываться в рамках общего библиотековедения, успешно ассимилирующего идеи информатики. Поэтому необходимо не разделение библиотековедения, а его консолидация в рамках единой науки.
Таким образом, несмотря на дискуссионность отдельных проблем, в целом в библиотечной науке сложилось представление, что библиотековедение подразделяется на общее и частное, а в структуру последнего входит ряд частных библиотековедческих дисциплин, сформированных на основе интеграции библиотековедения с другими науками.