Территория Мексики во времена, предшествовавшие ее «открытию», конкисте, колонизации, переименованию, разорению и заселению европейцами, считалась самой густонаселенной на Американском континенте. До XVI в. на этой территории проживало 4.5 млн человек. В 1942 г., 400 лет спустя, число мексиканцев достигло 25 млн, из них индейцы составляли лишь около 1/6, т. е. те же 4,5 млн. Таким образом оказалось, что в суровых условиях колониального, а за ним и республиканского режима мексиканским индейцам понадобилось целых четыре века, чтобы оправиться от ущерба, нанесенного конкистой, хотя возместить потери, причиненные их культурным и национальным ценностям, так и не удалось. Однако наследие индейцев не исчезло бесследно.
Хорошо известно, что государства астеков, майя и инков являют собой вершину развития доколумбовых цивилизаций. И дело здесь не только в том, что государство астеков и его великая столица Теночтитлан достигли высокого уровня культурного развития в данном регионе, и не в том, что этот уровень был достигнут именно астеками, теночками или мешиками, а в том, что они все внесли вклад в то великое наследие, которое создавали многие поколения их предшественников.
Понятно, что на столь обширной территории, которую ныне занимает Мексиканская республика, должны были сосуществовать многочисленные племена, стоявшие на разных уровнях развития. С некоторых из них достигшие могущества астеки взимали дань. Другие оставались свободными и независимыми. Испанские конкистадоры, естественно, воспользовались сложившейся ситуацией. Для захвата и разгрома Теночтитлана они привлекли на свою сторону союзников из числа как независимых, так и не покоренных астеками народов.
Историки, занимающиеся доколумбовым периодом развития Мексики, выделяют несколько основных центров цивилизаций: побережье Мексиканского залива, район Оахаки, Запад, Север и центральное нагорье. Значительная часть Мексики была заселена майя, города-государства которых располагались также на территории Гватемалы, Белиза, Гондураса и Сальвадора. На протяжении последних 11 тыс. лет, вплоть до испанского завоевания, эти субрегионы развивались крайне неравномерно. Так, например, жители центрального нагорья достигли очень высокого уровня, что весьма озадачило испанцев, впервые увидевших их города. Другие так и не преодолели период варварства, или чичимекский этап, характерный для племен Севера и Северо-Запада, населявших современные мексиканские штаты Гуанахуато, Сакатекас, Дуранго, Сонора и Нижняя Калифорния.
Историю тех, кто в восхождении к вершинам цивилизации проделал самый трудоемкий путь, современные исследователи делят на три долгих этапа: примитивный приходится на период 10 тыс.—2,5 тыс. лет до н. э., формативный — 2500—200 лет до н. э., эволюционный, или классический и постклассический, — с конца предыдущего до конкисты.
Однако человек успел оставить следы своего присутствия в таких местах, как Вальсекильо и Тлапакоя, еще более 20 тыс. лет назад, хотя признаков использования каменных наконечников копий и дротиков для охоты на животных там пока не обнаружено. Как свидетельствуют останки мамонтов, мастодонтов, американских лошадей, верблюдов, бизонов и других животных, фауна четвертичного периода на территории современных штатов Сонора, Коауила, Нуэво-Леон, Халиско, Гуанахуато, Мехико, Оахака и Чьяпас была травоядной. Около 10 тыс. лет до н. э. на эти территории с севера вслед за животными пришли первые охотники, которые расселились по всему региону. К ним, безусловно, относится знаменитый «человек из Тепешпана», тогда живший в долине Мехико. Творением его рук можно считать наконечник копья, обнаруженный рядом с останками мамонта — самого древнего из известных, найденного в Санта-Исабель — Иштапан (9 тыс. лет до н. э.). В той же местности раскопали останки еще одного мамонта, который был на 2 тыс. лет «моложе» первого. В костях скелета застрял каменный наконечник. Археологические исследования, проведенные в последние десятилетия в Тамаулипасе и Теуакане, позволили получить некоторую информацию об образе жизни людей в те далекие времена.
Вполне вероятно, что между 7-м и 2-м тыс. до н. э. на территории Нижней Калифорнии, Соноры, Чиуауа, Коауилы, Мехико, Тамаулипаса, Пуэблы и Чьяпаса хлынули новые племена собирателей и примитивных земледельцев. Они собирали дикорастущие растения, такие, как агава, плоды кактуса опунции, сапоте; возделывали маис, фасоль, тыкву, агуакате и перец чиле. Охотились на таких животных, как олень, заяц, пеккари, белка, ягуар и выдра. Ловили рыбу и собирали моллюсков. Из растительных волокон изготовляли необходимые в домашнем хозяйстве предметы. Обрабатывали камень и, возможно, дерево для изготовления домашней утвари. Хоронили умерших вместе с их личными вещами и едой. Ученые обнаружили у этих племен признаки совершавшихся жертвоприношений и другие свидетельства зарождавшихся религиозных представлений, веры в шаманов и колдунов.
Специалистам удалось выявить те достижения, которых 5 тыс. лет назад добились древние обитатели Мексики. Это были группы земледельцев, 30% пищевого рациона которых составляли культивируемые растения. Они одомашнили собаку и уже пользовались грубой керамической посудой. Их небольшие поселения состояли из полуподземных жилищ. Вместе с тем они уже были подлинными мастерами — изготовляли фигурки, применяя такую технику, как формовка и резьба по монохромной керамике, характерной для того времени. Но уже тогда народы, населявшие территорию Мексики, не были одинаковыми. Различия между отдельными группами племен проявлялись все более отчетливо. Те, что жили на побережье залива и на центральном нагорье, превосходили в развитии жителей других регионов.
Первые обитатели побережья мексиканского залива. Ольмеки
Хуан де Грихальва в 1518 г. и Эрнан Кортес в 1519 г., плывшие вдоль огромного изгиба, образующего Мексиканский залив, от реки, ныне носящей имя первого из них, до другой — реки Пануко, не переставали изумляться и восхищаться каждым новым селением. Индейцы, которых они встречали на своем пути, совершенно не походили на аборигенов Кубы и Гаити, находившихся на гораздо более низком уровне развития.
Не случайно испанское завоевание буквально ошеломило жителей Антильских островов своей внезапностью. В результате селения их оказались разграбленными, а сами они были уничтожены прежде, чем сумели понять и как-то осознать происходящее.
В Мексике Грихальва и Кортес встретили мощные, организованные и боеспособные народы. Некоторые из них вели военные действия против других городов-государств, находившихся в глубинных районах этих новых для испанцев земель. Конкистадоры видели грандиозные сооружения и поражались монументальности архитектуры и населенности городов, жители которых носили разнообразные одежды, чего не знало островное население.
Испанцы не могли не отметить и высокий интеллектуальный уровень, и изысканную кухню, услугами которой они сами пользовались с немалым удовольствием. Одним словом, это были цивилизованные — не на манер испанцев, а на свой собственный, индейский манер — народы. Однако все эти миштеки, тотонаки, уастеки, с которыми приходилось вступать в контакт, были всего лишь потомками или преемниками других, более древних и, возможно, более мудрых и талантливых создателей всего того, что открывалось взорам завоевателей.
Кем же были эти коренные обитатели побережья Мексиканского залива?
Сейчас мы уже знаем, что их культура насчитывает по крайней мере 3—4 тыс. лет. В те далекие времена племена, позже названные уастекскими, занимали мексиканское побережье от реки Сотола-Марина, пересекающей почти половину штата Тамаулипас, до реки Касонес на севере штата Веракрус. Кроме того, уастеки жили на территории штатов Сан-Луис-Потоси, Керетаро, Идальго и, возможно, Пуэбла. Разумеется, современные границы мексиканских штатов никоим образом не отражают реального раздела территорий между отдельными народами. Так, например, индейцев-тотонаков с мыса Семпоалы, встретившихся Кортесу, как и их предков, живших в классический период и прославившихся в качестве строителей знаменитой ступенчатой пирамиды Эль-Тахина, можно было бы назвать веракрусцами. А ольмеки, называемые археологическими из-за своей большей древности по отношению к племенам, заселившим их территорию в более поздние времена, могут именоваться табаскцами (от современного штата Табаско). Они освоили значительные пространства Веракруса и двинулись дальше на юг, пока не достигли Оахаки, о чем свидетельствуют памятники Монте-Альбана и Хуамелульпана, воздвигнутые более 2 тыс. лет назад. Но все это лишь отрывочные сведения о жителях побережья Мексиканского залива, поскольку мы практически ничего не знаем ни об их происхождении, ни о родине их предков.
Наиболее «таинственными» в этом отношении предстают археологические ольмеки, появившиеся в Табаско около 4 тыс. лет назад. За 2 тыс. лет до н. э. они распространили свое культурное влияние на огромный регион и исчезли, чтобы уступить место иным цивилизациям. Мощь и величие классической ольмекской культуры проявляются в том воздействии, которое они оказали на всю Месоамерику. Этот аргумент лег в основу гипотезы, поддерживаемой выдающимся специалистом по месоамериканским цивилизациям А. Касо на втором «круглом столе» по проблемам антропологии Мексики и Центральной Америки, проходившем в 1941 г. Суть этой гипотезы заключается в тезисе об ольмекской культуре как праматери более поздних культур — майяской, теотиуаканской, сапотекской и т. д.
Центр, из которого распространилось это влияние, известен под названием Ла-Вента. Он расположен к востоку от реки Тонала, которая разделяет мексиканские штаты Веракрус и Табаско. Другими важными центрами той же культуры были Трес-Сапотес в Табаско и Сан-Лоренсо. Ольмекские мудрецы достигли высочайших успехов в счете, составлении календаря, астрономических наблюдениях, иероглифической письменности и гомеопатии.
Хотелось бы отметить еще одно явление, распространенное в те времена и характерное для всего месоамериканского региона, — это игра в мяч, внешне похожая на современный баскетбол. Игроки должны были попасть мячом в каменное кольцо, прикрепленное к стене стадиона — специального игрового поля. При этом они должны были касаться мяча не руками, не ступнями, а лишь бедрами, ягодицами, плечами и локтями. Для обеспечения своей безопасности члены «команд» надевали специальную защитную одежду — маски и нагрудники. При этом они становились похожими скорее на бейсболистов.
Некоторые полагают, что в конце игры победитель отрезал побежденному голову — наподобие гладиаторов римского Колизея. Однако в данном случае речь могла идти лишь о религиозном, ритуальном жертвоприношении. Само соревнование носило ритуальный, магический характер, о чем, в частности, свидетельствует эпос кичé «Пополь-Вух» в любопытнейшем мифе о Шибальбе. Ритуал этот теснейшим образом был связан с культом плодородия земли — изображения сцен игры и обезглавливания всегда содержали элементы растительного орнамента.
Ольмеки оставили о себе память как прекрасные мастера по обработке камня. В резьбе по нефриту они достигли не меньшего совершенства, чем китайцы эпохи Чжоу. Используя многочисленные инструменты — резцы, сверла, напильники, шлифовальные приспособления, а также соответствующую технику обработки камня: обтесывание, распиливание, трение, выдалбливание, шлифовку, ольмеки создавали прекрасные изделия из базальта, кварца, диорита и, конечно, нефрита. Многие их творения продолжают изумлять нас и поныне.
При упоминании об ольмеках перед нами сразу возникают образы уникальных и даже таинственных творений — гигантских каменных «голов», размер которых намного превышает рост человека. В свое время якобы «негроидные» черты этих голов вызвали множество сенсационных догадок, немало изумивших антропологов и этнографов. Другой любопытный памятник этой цивилизации — так называемые алтари, вырубленные в каменной глыбе-монолите. Фигурки и статуи дают некоторое представление об одежде тех времен, украшениях, практике деформации черепа, подпиливания зубов, бритья головы и использования накладной бороды.
К сожалению, великолепные резчики по камню не создали долговечных архитектурных памятников. Однако это удалось осуществить их преемникам, в особенности обитателям центральных районов Веракруса, где более 2 тыс. лет назад под влиянием ольмекской возникла и расцвела культура классического периода. К бесценным урокам, преподанным их учителями, те древние обитатели Веракруса прибавили архитектуру — искусство, достигшее у них высочайшего уровня. Свидетельством тому служит уже упоминавшаяся ступенчатая пирамида Эль-Тахин — бывший церемониальный, а ныне архитектурный и первоклассный туристический центр. Строили ее, по замечанию Л. Портильи, в те времена, «когда в Старом Свете уже были услышаны слова Библии, а в Греции появились первые философы».
Тотонаки и уастеки
Двенадцать веков назад племена, обитавшие, очевидно, в районе центрального нагорья, вынуждены были оставить обжитые места под натиском чичимекских захватчиков и уйти на север штата Веракрус. Нам они известны под именем тотонаков.
«Их искусство примечательно удивительными улыбающимися фигурками — куколками, сделанными наподобие марионеток, зооморфными игрушками на колесиках и полыми скульптурками, изображающими мертвых, как на рисунках Посады», —
замечает Р. Пинья Чан в книге «Взгляд на древнюю Мексику».
Свои дворцы и храмы тотонаки украшали резными и расписными каменными колоннами. Мастера этого народа усовершенствовали ремесла своих предшественников, свя