Литературная критика двойственна по своей природе. Она обнаруживает взаимопроникновение и противостояние, а в идеале — органический сплав художественной интуиции и логико-понятийной выверенности рассуждений. Интуиция как высшее напряжение человеческого духа чаще всего первична в литературно-критическом сознании. Подкрепляя и корректируя интуицию, литературно-критическая логика (рассудительность) неизбежно вступает с ней в драматически сложные отношения: интуиция предопределяет логику, логика же, при всём чрезвычайном усердии и убедительности, не в состоянии объять интуицию, исчерпывающе ее «озвучить» и объяснить.
Литературная критика естественно соотносится со многими областями науки и культуры: с филологией, философией, историей, эстетикой, герменевтикой, культурологией, психологией, социологией, книговедением, с публицистикой и журналистикой, с критикой художественное, музыкальной, театральной, с кинокритикой, телевизионной критикой и др. Испытывая непосредственное влияние близких или смежных гуманитарных сфер, литературная критика в слою очередь способствует их развитию.
Литературная критика — одна из стойких разновидностей искушения, которое заключается в стремлении перевести с языка словесно-образного на язык «рассудительный», логико-понятийный. Во взаимосвязи «художественная литература—литературная критика» всегда первична сама литература: её рассматривают, осмысляют, анализируют, комментируют и т. д. Литературно-критический текст призван вторить самой литературе с существенной поправкой на очевидное активное сотворчество критика. По словам А.И.Солженицына, «дар великого критика редчайший; чувствовать искусство так, как художник, но почему-то не быть художником».
Литературная критика — пристрастное, интуитивно-интеллектуальное просвечивание словесно-художественных текстов, выявление их наследственного историко-культурного кода, зримых и невидимых невооруженным глазом тончайших нитей, которыми данный текст прочно привязан к давнему эстетическому и этическому опыту, к уже сложившимся и устоявшимся традициям и навыкам художественного восприятия. Эстетическое чувство критика в огромной степени подсознательно опирается на его литературную память. Новые элементы в новых художественных текстах вызывают и естественное сопротивление староверов и восторженный приём у неофитов.
Литературно-критические произведения насквозь пронизаны волнениями, соблазнами, сомнениями, связующими текст словесного искусства с текстом реальной многоцветной современности. Существенная особенность прежде всего русской литературной критики заключается в том, что литературно-критические высказывания в своем несомненном большинстве обращены к широчайшему спектру жгуче злободневных социально-нравственных вопросов, к живым потребностям общественного организма. Литературный критик, способный выразить индивидуальное понимание художественных откровений, заключенных в тексте, — сознательный или невольный посредник на пути литературного произведения от автора к читателю. В одном лице он нередко представительствует и писательский цех, и читательский мир.
Первостепенная роль в становлении и развитии литературно-критического сознания принадлежит художественному вкусу критика.
Лучшие образцы русской и мировой критической мысли свидетельствуют о трепетном и пристрастном проникновении их авторов в предмет эстетического анализа. Обаяние литературной критики — во впечатляюще-разумной мере ее субъективности, в энергии размышлений, сближающих художественное произведение с картиной мира, которая открывается самому критику. Чем меньше в литературно-критическом высказывании сокровенно-личного, субъективного начала, тем вероятнее опасность профессиональной глухоты, произвольного или стереотипного толкования, анализируемого, поэтически многозначного текста.
Устойчивые и общепризнанные свойства литературной критики в новой и новейшей истории словесности — оперативность выступления, повышенный градус диалогической активности, обращённость главным образом к современной литературной жизни, нередко— публицистическая одушевленность, стремление соизмерять недавно созданное или опубликованное с давно известным и прошедшим уже испытание историческим временем. Литературно-критическому труду зачастую сопутствует полемическая настроенность, азартный диалог-спор с автором, с коллегами-оппонентами, с предполагаемыми читателями.
Литературно-критическим текстам свойственна особая универсальность, существенно отличающаяся от конкретно-чувственной объемности и многозначности поэтического творения и обусловленная возможностью более иди менее прямого обращения к поистине неограниченной сфере «больных», «проклятых» вопросов жизни.
Отечественная литературная критика последних двух столетий часто выполняла функции, присущие многим демократическим институтам, отсутствовавшим в российской реальности. Далеко выходя за круг собственно литературных вопросов, нередко прибегая к приемам эзоповского иносказания, критики обсуждали в подцензурной печати общественно-политические, правовые, социально-нравственные, естественно-научные и многие другие животрепещущие проблемы.
К объектам литературно-критического усмотрения относятся словесно-художественные произведения любого эстетического достоинства. В поле зрения критики могут быть произведения высокой пробы, которые переживают своих авторов-творцов и обретают в читательском сообществе статус классики. Критик живо интересуется и литературой так называемого беллетристического, явно или скрыто иллюстративного ряда, и «коммерческими» изданиями, рассчитанными на заведомо нетребовательный, массовый читательский рынок («чтиво»), на откровенную развлекательность и слезоточивость, на отчётливый эмоционально-интеллектуальный примитив. Литературный критик чаще всего первопроходец. Одним из первых» не имея еще за собой традиций интерпретации новорожденного текста, он стремится определить его ценностные параметры.
Критик может обращаться и к текстам давним по своему происхождению, но продолжающим властно влиять ив умонастроение новых читательских поколений. Так, статья Д. И.Писарева «Мотивы русской драмы», содержавшая характеристику Катерины Кабановой — главной героини драмы А. Н. Островского «Гроза» и темпераментно спорившая со статьей Н.А.Добролюбова «Луч света в темном царства», появилась почти четыре года спустя после журнальной публикации пьесы и через три с половиной года после Добролюбовского выступления. Критический этюд И. А Гончарова «Мильон терзаний», откликавшийся на постановку «Горя от ума» на сцене Александрийского театра в Петербурге и содержавший развёрнутый анализ самой комедии А. С. Грибоедова, был отделен от времени рождения произведения несколькими десятилетиями. При подобной временной дистанции между явлением на свет художественного произведения и его литературно-критической оценкой, как правило, с большей степенью вероятности дает о себе знать публицистический пафос критического выступления, возвращающегося к давним литературным событиям для уяснения их необычайно острого, злободневного звучания.
Нередко литературные критики осмысляют и оформляют сам литературный процесс, объясняют его, дерзают его предугадать и предварить. Опираясь на богатый исторический опыт западноевропейской и русской словесности» В. Г. Белинский заключал: «Искусство и литература идут рука об руку с критикою и оказывают взаимное действие друг на друга».