У любого литературного произведения есть своя творческая история. В создании произведения: от замысла к воплощению – читатель участвует опосредованно, как адресат творчества. В современном литературоведении утвердилось положение и диалогичности литературного творчества вообще, независимо от того, насколько данный писатель озабочен судьбой своего детища, насколько конкретно он представляет себе своего будущего читателя.
От реального читателя зависит, будет ли произведение вообще иметь историю своего функционирования или нет.
Писатель с успехом использует «бывшие в употреблении» сюжеты, лица, детали, вплетает в свой текст цитаты, расцвечивает его стилизациями.
Познавательным центром литературоведческого исследования остается само произведение – заключенные в нем возможности воздействия, его потенциал восприятия, о котором можно судить по высказываниям читателей. Понятие воздействие и восприятие дополняют друг друга. С одной стороны, высказывания читателей – проверка авторской программы воздействия; с другой – в них всегда обнаруживается некий «избыток, определяемый другостью» (Бахтин М.М), вследствие самовыражения читателя (реципиента), ищущего в произведении ответ на свои вопросы, не пассивного приемника авторского «сообщения».
Своеобразие, даже парадоксальность литературоведческого исследования судеб произведений в том, что в фокусе внимания здесь – художественное восприятие, объективированное в читательских высказываниях, с их неизбежной субъективностью. Признание активной роли читателя объединяет различные направления в литературоведении, органично тяготеющие к данной проблематике.
Не читатель как таковой интересует литературоведение: в конечном счете высказывания о произведении соотносятся с его структурой, с воплощенной в ней программой авторского воздействия. Так в объективной многозначности художественного изображения открываются новые перспективы, возможности прочтения, неожиданные смысловые грани и повороты; так творчество читателей дополняет, домысливает то, что – сознательно или подсознательно – не договорено автором.
Иначе обстоит дело в других, смежных науках. Здесь художественная литература – средство для постижения, формирования личности читателя, характеристики той или иной категории читателей.
Восприятие произведения зависит от его внутренних свойств, что позволяет посредникам художественной коммуникации прогнозировать читательский спрос.
В литературоведении установилась шкала литературных ценностей – классика, беллетристика, низовая (массовая) литература. Время нередко вносит сильные коррективы в определение статуса того или иного сочинения, в литературную репутацию писателя в целом.
В отличие от классики, обладающей поистине неисчерпаемым потенциалом восприятия, беллетристические сочинения не отличаются высокой художественностью. В целом их легче читать, и, если автор поднимает острые, актуальные вопросы, обнаруживает конкретное знание темы, пишет живо и занимательно, благосклонное внимание широкого читателя можно предвидеть.
Разграничивая классику и беллетристику, исследователи указывают также на тяготение последней к «злобе дня», использование шаблонов, идейно-стилевую вторичность – в эпоху ярких индивидуальных стилей. Важнейший же признак классики – склонность к философскому осмыслению бытия.
Однако беллетристика может по истечении времени вновь привлечь к себе читателя в качестве образного свидетельства об эпохе, о господствующих в обществе настроениях, идеях, о приемах литературного письма. Как правило, пользуются спросом исторические романы, повести, драмы (разного художественного достоинства), удовлетворяющие потребность публики побольше узнать о прошлом.
Массовая литература, паралитература – грустный показатель неблагополучия, культурной поляризации общества. Формируются понятия элитарной и массовой культуры.
Помимо объективных свойств самих произведений, их функционирование зависит от многочисленных субъективных предпосылок восприятия. Высказанное, закрепленное в какой-то системе знаков, т.е. ставшее текстом, восприятие переходит в интерпретацию. Литературоведение изучает интерпретации в слове – понятийные в своей основе (критика читательская и профессиональная) и словесно-образные, художественные. Истолкование произведения в целом следует отличать от использования в различных целях в литературном творчестве каких-то его элементов (цитирование, заимствование персонажей, сюжетов, деталей и пр.), т.е. наиболее явных форм интертекстуальности.
Один перевод предполагает возможность другого – не обязательно лучшего или худшего, но другого, подчеркивающего в оригинале определенные черты. Интерпретации, собранные вместе высвечивают разные грани смысла, разные – идейные, стилевые – тенденции произведения.
В той или иной степени критика, интерпретация всегда самовыражение.
Художественное изображение вообще побуждает к интерпретации, но в особенности благоприятствует ей многозначность, свойственная классическим творениям.