Первоначальное единство отечественной филологии
Единое поле гуманитарного знания о человеке в первой половине XIX в. разделилось на знание историческое и филологическое. Вплоть до начала XX в. господствовало «филологическое дело в его старинной полноте, обнимающей язык и литературу» (С. Бочаров). Все многообразные явления слова изучались в русле единой области знания, ярко представленной в трудах Ф.И. Буслаева и А.А. Потебни. По выражению В.В. Кожинова, эта филология вбирала и сплачивала в определенную целостность любые словесные феномены — от метафоры поэта до технического термина, от чеканной фразы античного историка до сегодняшнего просторечного оборота — и сыграла грандиозную роль в истории культуры [Кожинов 1975: 250–251].
Эта область знания в XIX в. именовалась словесностью. Составители соответствующей антологии [Русская словесность 1997] связывают данное понятие с русской филологической культурой и российским университетским образованием, указывая, что во многом понимание термина было очень широким и лишь отчасти соответствовало тому, что теперь называют филологией. Словесность не может быть приравнена «ни к лингвистике, ни к литературоведению, хотя и не является простой совокупностью этих наук. В целом с большой условностью теорию словесности характеризуют как науку о тексте, устном и письменном» [Нерознак 1997: 5], при этом составители отмечают, что устное народное творчество — песни, сказки, былины и т.д. — издавна назывались «народной словесностью», а «в дореволюционной гимназии преподаватель языка и литературы назывался словесником».
Об истории понятия и термина словесность в русской научной тради- ции и его соотношении с понятием и термином филология см.: [Аннушкин 2008; 2009].
Начало дифференциации филологии
Однако филология в ипостаси словесности обнаруживает внутреннюю неоднородность и к концу XIX столетия предстаёт как языкознание и литературоведение. Процесс разделения единого прежде знания Ю.М. Лотман объяснил так. В середине XIX в. от университетского филолога требовалось глубокое знание древних языков, умение вести текстологическое, комментаторское и биографическое изыскания. Затем последователь но прибавлялись требования владения историческим материалом, широкой сравнительно культурной эрудицией, навыками социологического исследования, возникла статистическая методика изучения стиха, литературоведческая стилистика и т.д. Требования возра стали, круг знаний, необходимых филологу, неуклонно расширялся. Однако одновременно шел и обратный процесс: литературовед перестал быть филологом — лингвистика стала самостоятельной и далекой профессией. Древние языки и литературы стали изучаться лишь узким кругом специалистов, «западник» получил негласное право знать о русской литературе лишь из общих курсов, а «русист» — столь же поверхностно разбираться в зарубежной (не только за падноевропейской, но и славянской!) литературе. Быть текстологом, стиховедом стало для литературоведа не обязательным, а факультативным признаком. Этот процесс имеет свое объективное объяснение: он связан со специализацией — характерным признаком науки предшествующего этапа. Но он имел не только положительные последствия: быть литературоведом, особенно специализирующимся в области новой литературы, стало легче. А к этому прибавился и ряд привходящих причин, которые способствовали понижению критериев в гуманитарных науках [Лотман 1967: 100].
Наряду с языкознанием в филологии оформляется литературоведение, основы которого восходят к античным философам и поэтам и которое вырабатывалось в трудах С.П. Шевырёва, Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни и А.Н. Веселовского, а также в литературно-критической деятельности В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, А.А. Григорьева и др. Дальнейшее развитие литературоведения осуществлялось в рамках научных школ и концепций (миграционная теория, мифологическая школа, сравнительно-историческое литературоведение).
Общенаучные предпосылки дифференциации филологии
Дифференциация наук вообще и филологии в частности не может быть следствием произвола исследователей, чем-то субъективным. Дифференциация наук закономерна. Начинается разделение с количества и качества исследовательских инструментов. Уровень методологии делает научные дисциплины качественно разными. Так что, заметил Ю.М. Лотман, разделение филологической науки на лингвистику и литературоведение — это факт истории культуры, а с фактами не спорят [Лотман 1979: 47].
Дисциплинарная структура науки
Известно, что наука — структура динамичная, и в своём становлении и развитии она реализуется на трёх уровнях:
- 1) исследовательская область,
- 2) специальность
- 3) научная дисциплина [Огурцов 1985: 236].
Каждый уровень отличается количеством вовлечённых исследователей — от пассионарных личностей, открывающих новые пространства и намечающих векторы научного поиска, до исследовательских коллективов и научных школ, а также уровнем социализации полученных результатов — от индивидуальной удовлетворенности полученным знанием до трансляции достигнутого знания в культуру, социализации новых поколений, передачи идеалов и норм, признанных научным сообществом.
Критерием зрелого научного знания считается наличие научной дисциплины.
Научная дисциплина — это определённая форма систематизации научного знания, которая предполагает институционализацию знания, осознание общих норм и идеалов научного исследования, формирование научного сообщества. Она вызывает к жизни специфический вид научной литературы (обзоров и учебных книг). В рамках научной дисциплины возникают определённые формы коммуникации между учёными, создаются организации, ответственные за образование и подготовку научных кадров. Дисциплинарная организация знания обладает рядом функций. Это трансляция достигнутого знания в культуру, социализация новых поколений, идентификация каждого из учёных с научным сообществом.
Научная дисциплина обладает рядом характеристик: специфические способы расчленения предмета исследования, принимаемые теоретические принципы, дисциплинарные критерии оценки теоретических положений, используемые методы, вспомогательные аналитические и технические методики, степень методической специализации [Огурцов 1988: 241, 244–245].
Заметим, что возникающая научная дисциплина от соответствующей науки отличается расширением в сторону других наук. Например, литературоведение включает в свой состав историю литературы, а история — это гуманитарная, но уже не филологическая область знания. Она использует инструментарий историка, но не филолога. То же можно сказать об истории лингвистических учений по отношению к лингвистике.