Лицевые 11 века:
Вообще там книг было всего 3 — Остромирово Евангелие, Изборник Святослава — 2 штуки. Далее — обязательно упомянуть Молитвенник Гертруды, и неважно что он был изготовлен в Трире.
Прочие 11 века:
Туровское и Архангельское Евангелия, Златоструй и Синайский Патерик, но в них нет картиночек.
• Бычковская (Синайская) псалтирь • Чудовская псалтирь • Евгениевская псалтирь • Слуцкая псалтирь • Новгородские минеи • Путятина минея • Минея Дубровского • Пандекты Антиоха • 13 слов Григория Богослова • Ильина книга
Мстиславово Евангелие уже в 12 веке.
Особым разделом древнерусской живописи является искусство миниатюры рукописных книг, которые сами по себе представляли сложную и изысканную форму искусства. Написанные на пергамене – телячьей коже – книги украшались миниатюрами, заставками и инициалами.
В Киевской Руси придавали огромное значение переписке и украшению книг. Большая роль в этой сфере принадлежала князьям, выступавшим в качестве заказчиков и оплачивавшим дорогую, но столь необходимую для страны работу. Повесть временных лет особо выделяет деятельность Ярослава Мудрого, который, как сообщает специально составленная Похвала этому князю, и сам любил читать книги ночью и днем, и призвал многочисленных писцов для перевода книг с греческого языка и их переписки. Напоминая о содержащейся в книгах Божественной премудрости, летопись отмечает разные виды текстов, которые, очевидно, и пере-писывались при княжеском дворе: это были пророческие поучения, Евангелия, деяния и послания апостолов, жития свя¬тых. Многие из книг, переписанных при Ярославе, были вложены им в Софийский собор в Киеве, которому он уделял особое внимание, будучи его ктитором. Среди них должны были быть и богато украшенные рукописи литургического предназначения. К сожалению, до нашего времени эти книги не сохранились. Вероятнее всего, богатейшая Софийская библиотека, как и книжные собрания других храмов и монастырей, погибла во время нашествия Батыя в 1240 г.
Древнейшей русской рукописью является «Остромирово Евангелие» (РНБ), написанное в 1056–1057 гг. дьяконом Григорием для новгородского посадника Остромира, приближенного князя Изяслава, уставом в 2 столбца. Краски миниатюр, изображающих евангелистов, яркие, наложены плоскостно, фигуры и складки одежд прочерчены золотыми линиями, что напоминает технику перегородчатой эмали. Фигуры евангелистов сходны с фигурами апостолов Софийского собора в Киеве. Книжный мастер учился на образцах монументальной живописи. Заставки заполняются растительным орнаментом, неожиданно переходящим в подобие человеческого лица или морду животного.
В миниатюрах рукописей того времени имеются и портретные изображения, например: великокняжеской семьи в «Изборнике Святослава» – рукописи, скопированной дьяконом Иоанном с болгарского оригинала (1073, ГРМ); Ярополка и его семьи в Трирской псалтыри, исполненной для жены князя Изяслава Гертруды (Трир, 1078–1087).
Своеобразный самостоятельный вариант рукописи типа «Остромирова Евангелия» – «Мстиславово Евангелие» (1103–1117), писанное в Новгороде Алексой, сыном попа Лазаря, для новгородского князя Мстислава. Книги очень ценились русскими людьми, недаром летописец писал: «Великая бывает польза от книжного учения».
Пергамен рукописей XI—XII веков был привозной, сначала из Византии, позднее из западных стран. В XIII—XIV веках стали пользоваться пергаменом местного производства. Пергаменные рукописи на Руси назывались: „харатейными», „харатьями», „кожами», „мехом», „телятинами». Название „телятины» указывает на производство русского пергамена из телячьей кожи.
Термин „пергамен» появился на Руси в XVII веке.Постепенно пергамен, как материал очень дорогой и технически неудобный для нового вида письма-„скорописи», требовавшего более гладкой поверхности, стал вытесняться более дешевым материалом — бумагой. Но документы особенно важного значения в XVI—XVII веках писались на пергамене. Название бумага употребляется только в русском языке и, вероятно, восточного происхождения.
Остромирово Евангелие
Крещение Руси князем Владимиром в 988 г. явилось могучим толчком для развития всех видов искусства. Укрепились связи молодого государства со странами христианского мира, а через них и с великим наследием античности. Все это способствовало обогащению русской культуры. Начинается систематическое строительство каменных храмов немыслимых доселе размеров, которое влечет за собой широкие возможности для развития монументальной и станковой живописи. Появляется потребность в книге, рождается литература.
В живописи середины столетия, как и в архитектуре, главную роль играли мастера, работавшие в Киеве. От этого времени, помимо мозаик и фресок Софии Киевской, сохранился всего лишь один памятник — миниатюры Остромирова Евангелия (Российская национальная библиотека, Санкт-Петербург), написанного в 1056-1057 годах для новгородского посадника Остромира, родственника киевского князя Изяслава Ярославича.
Остромирово еван гелие сохранило имя дьякона Григория с указанием месяца и дня начала работы и ее конца.
В записи, сделанной писцом дьяконом Григорием, помимо самого Остромира упоминается его жена Феофана, которая, как считает польский историк А. Поппе, была сестрой Ярослава Мудрого, то есть теткой князя Изяслава, что объясняет исключительное художественное качество и роскошь живописного декора этого уникального памятника дворцового искусства.
Диакон Григорий, как следует из записи в конце книги, переписывал Евангелие на протяжении зимы, с 21 октября 1056 по 12 мая 1057 г., по заказу новгородского посадника Остромира. В это время уже не было в живых ни князя Ярослава Мудрого (ум в 1054 г.), ни его сына Владимира, которому было поручено править Новгородом (ум. в 1052 г.). Киевский великокняжеский престол занимал Изяслав, другой сын Ярослава Мудрого, а управлять Новгородом он поручил Остромиру, который являлся его родственником (по женской линии). Таким образом, Остромир не принадлежал к княжескому роду, но выполнял функции князя и продолжал украшать Софийский собор в Новгороде, построенный при его предшественнике князе.
Остромирово Евангелие было напрестольным Евангелием новгородского Софийского собора, его торжественно выносили во время процессий, поднимали и показывали народу в определенные моменты литургии. По некоторым данным, Остромирово Евангелие было заказано как копия напрестольного Евангелия Киевской Софии. Оно украшено характерным для византийских рукописей орнаментом, часто изображался момент снисхождения с небес Божественной благодати, которая вдохновляла составителя текста. Особенно прославились в этом отношении миниатюры в западноевропейских рукописях круга Каролингов, VIII-IX вв., где фантастические существа — персонификации евангелистов разворачивают над сидящими авторами принесенные с небес тексты.
Композиции в Остромировом Евангелии своей напористостью, наглядностью изображения Божественной инспирации напоминают каролингские миниатюры, хотя и не копируют их в деталях. Возможно, такой иконографический вариант существовал некогда и в византийском искусстве, но дошел до нас только в виде славянского отголоска в Остромировом Евангелии. Животные — символы (орел у Иоанна, телец у Луки, лев у Марка) держат свитки с текстами, спуская их с небес, а евангелисты, благоговейно воздев к ним руки, стремятся принять драгоценный дар. Приземистые пропорции фигур, укрупненные кисти рук, выражение беспредельной преданности на ликах, ощущение великой значительности события — все это роднит миниатюры Остромирова Евангелия с монументальными росписями Софии Киевской, а более всего — с фигурами апостолов из мозаичной «Евхаристии» в апсиде. Эта перекличка образов объясняется не только стилистической однородностью памятников, но и перекличкой ситуаций: и здесь, и там апостолы и евангелисты приобщаются к божественной истине, получают благодать.
В книге сохранились три из четырех миниатюр с изображениями евангелистов Иоанна, Луки и Марка, красочные заставки и инициалы. Это роскошный экземпляр, художественное оформление которого во многом идет от византийских традиций. Миниатюры написаны на пергаментных листах плотными сочными красками и как бы наложены на сверкающий непрозрачный золотой фон. Миниатюры с изображениями Луки и Марка часто сравнивают с популярной в домонгольский период перегородчатой эмалью. Миниатюра Евангелист Иоанн с Прохором исполнена другим художником. Здесь, в отличие от двух других миниатюр, налицо поиски глубины изобразительного пространства. Персонажи вписаны в четырехугольную розетку, которая выполняет одновременно две функции — вертикально поставленной декоративной рамы и горизонтального основания. Нижний лепесток устлан мозаичным полом — на нем стоит Иоанн, слева, чуть выше от него, — Прохор, справа — подставка для книг. Живописные приемы миниатюриста видны в смело наложенных пробелах и затенениях, обозначающих драпировку одежд и обрисовывающих формы человеческих фигур.
Орнаментация великолепных обрамлений миниатюр находит прямые аналогии в мозаиках и фресках Софии Киевской. Первая миниатюра, на которой представлен Иоанн Богослов, диктующий Прохору текст Евангелия, выполнена в свободной, фактурной живописной манере. Одной из отличительных примет ее является активное использование белил и контрастных оттенений. По уровню мастерства она может быть сравнена с лучшими произведениями столичного искусства, что давало основание высказать предположение о создании этой миниатюры в Константинополе. Но в середине XI столетия константинопольские художники, как показывают отдельные части росписи Софийского собора, работали и в Киеве.
Остромирово евангелие имеет три миниатюры с изображением евангелистов Иоанна, Луки и Марка; нет Матфея, для которого остался чистый 57-й лист. Возможно, что смерть Остромира на войне с чудью была причиной того, что Евангелие осталось неокон ченным.
Начальная страница украшена большой прямоугольной заставкой, венчающей оба столбца. Семнадцать малых заставок помещены над каждым из столбцов. Таковы основные элементы, составляющие художественный облик Остромирова евангелия.
Пер вая миниатюра изображает Иоанна, стоящего с поднятыми руками, обращенными к орлу (его символ), держащему свиток. За Иоанном сидит перед низким столом с письменными принадлежностями, поджав ногу, его ученик Прохор. Лицо Иоанна не сохранилось, но волосы на голове, борода переданы крупными прядями, подчерк нутыми пробелами. Таким же приемом отмечены глубокие складки его хитона и гиматия. Глубокие глазные впадины, выделенные тенью, и румянец на щеках характеризуют лицо Прохора. Эти приемы сближают миниатюру с произведениями монументальной живописи. Перед Иоанном стол, пюпитр с лежащей на нем рас крытой книгой и кресло с высокой спинкой. Вся композиция на золотом фоне вписана в квадрифолий (четверолистник), нижняя его часть заполнена орнаментом, изображающим мозаичный пол, на котором стоит Иоанн. Квадрифолий обрамлен широкой золотой полосой, покрытой растительным орнаментом, напоминающим выемчатые эмали. Пространство между лопастями заполнено золотым орнаментом также эмалевого типа. Вверху изображен шагающий лев с опущенной головой, как бы смотрящий на то, что происходит внизу. Фигура льва, глаза, пасть и грива очер чены золотыми линиями. Это изображение толкуется как символ Христа. В миниатюре чисто живописной манерой переданы фигуры, орнаментальное же обрамление близко к произведениям эмальер ного искусства.
Остальные две миниатюры с фигурами Луки и Марка были написаны на отдельных листах пергамена и затем вклеены в рукопись. Плотный золотой фон, цветовая палитра, отличающаяся насыщенностью красочных тонов, среди которых выделяется темно-вишневый пурпур, гладкая стеклистая фактура живописи, паутина тонких золотых линий разделки складок одежд делают их похожими на иконы, выполненные в технике перегородчатых эмалей. Вкус русского заказчика проявился не только в особой пышности драгоценного декора, но и в настойчивом подчеркивании мотива встречи с Богом не через посредство слова, а прямо, лицом к лицу.
Вторая миниатюра изображает стоящего евангелиста Луку, лицо и руки которого обращены в сторону тельца (его символа), держа щего раскрытый свиток. Художник передал момент божественного откровения, нисходящего на Луку с неба. На переднем плане перед евангелистом стол с письменными принадлежностями и пюпитр с развернутой книгой. Сзади виднеется здание с аркой, опираю щейся на колонны, с отдернутой завесой; между колоннами скамья с подушкой и ковер. Обрамлена миниатюра довольно широкой орнаментальной полосой, состоящей из цветов, заключенных в круг, и цветами по углам. Художественные приемы этой миниатюры совершенно иные, чем в миниатюре с изображением Иоанна. Фигура Луки, его лицо, руки, ноги, нимб и ковер переданы плоскостно, тонкими золотыми линиями, отграничивающими один цвет от дру гого, что сближает художественный облик миниатюры с перегородчатыми эмалями, широко известными на Руси с X века. Нимб символа темно-синего цвета с тонким золотым орнаментом, окру жен киноварной линией. Цвет лица, рук и ног телесный. Золотые линии на хитоне и гиматии, отграничивая один цвет от другого, передают складки. Красочное сочетание пурпура гиматия и тон чайших золотых линий также навеяно перегородчатыми эмалями. С необычайной тщательностью художник передает узор клава на хитоне Луки, состоящий из белых кружков.
Третья миниатюра дает изображение сидящего евангелиста Марка, вписанное в квадрифолий, заключенный в квадратное обрам ление всей композиции. Марк, подняв лицо, держит в руках рас крытую книгу, в которой он выводит буквы золотом,— деталь, заставляющая вспомнить написанные золотом кодексы библиотеки византийских императоров. Марк обращается к своему символу— льву, держащему книгу. Эта книга заслуживает внимания. Она с красным обрезом, с двумя золотыми застежками на каждой стороне, с верхней доской переплета, орнаментированной золотом по пурпуровому фону, и с золотыми наугольниками. Возможно, здесь воспроизводится внешний вид драгоценного кодекса XI века.
В трактовке фигуры Марка много общего с рассмотренной выше миниатюрой с изображением Луки. Лицо, руки, книги, фон, состоя щий из цветов лилий, переданы в стиле перегородчатых эмалей.Складки хитона и гиматия отмечены тонкими золотыми линиями, так же как и в предыдущей миниатюре. Обрамление первой и третьей миниатюр по своему характеру чрезвычайно напоминает произведения ювелирного искусства. Обрамление миниатюры с изо бражением Луки по своей орнаментации близко к заставке визан тийской рукописи XI века
В миниатюру с Иоанном художник ввел уникальную деталь — пустое кресло перед пюпитром с открытым кодексом, покинутое евангелистом для того, чтобы принять текст в руки непосредственно от посланника Бога — слетающего с небес орла. В миниатюре с Лукой эту же мысль раскрывает надпись на фоне рядом с символической фигурой тельца: «Сим образом тельчем Дух Святый явися Луце».
Особо должны быть отмечены многочисленные декоративные инициалы рукописи. В их прихотливом узоре сочетаются растительные мотивы, характерные для традиции византийской книжной декорации, и мотивы зооморфные и антропоморфные, заставляющие вспоминать о предметах роскоши, окружавших властителей варварских народов эпохи раннего Средневековья, — массивных золотых фибулах, украшенных драгоценными камнями и выемчатыми эмалями; произведениях типа золотых бляшек из Мартыновского клада и серебряных оковок рогов из Черной Могилы. На листах Евангелия они смотрятся подобно военным трофеям, взятым у побежденных язычников и выставленным на обозрение как свидетельства торжества христианства.
Можно отметить некоторые инициалы; так, на листе 32 об. художник вписывает в букву „Р“ профильное изображение головы старика с большими черными глазами и длинной закручивающейся бородой, отмеченной пробелами на голубой краске. Выступающие части лица несколько высветлены. Лицо напоминает фреску, сошедшую со стены на страницу книги. В букву „В» на листе 290 об.вписано лицо, поражающее своим сосредоточенным выражением, взглядом, прямо обращенным на читателя.
Известный археологический интерес представляет буква „В» на листе 66 об., построенная из пучков сильно стилизованных расте ний с полуптицей, полузверем у основания, по форме и деталям совершенно совпадающим с изображением „сэнмурва-паскуджа» в произведениях сасанидского искусства (в скульптуре, торев тике и тканях). Совпадение начертания славянской буквы с иран ским мифологическим существом тем более интересно, что в состав славянского Олимпа входила упоминаемая летописью „симаргла».
Византийское влияние явственно сказывается в миниатюрах и заставках рукописи, но в буквицах оно практически отсутствует. Скорее здесь можно уловить связь с западноевропейским инициалом. Разнообразие в их исполнении говорит о творческой самостоятельности и профессионализме киевских художников.
Ни один мотив, изображенный в миниатюрах Остромирова Евангелия, не является порождением русской почвы; все они, или почти все, находят аналогию в искусстве Византии. Но миниатюры новгородской рукописи отличаются от современных им византийских произведений не только выбором редкого иконографического варианта, пышными орнаментальными рамами, особенно в композиции с Иоанном, непринужденным рисунком льва, словно разгуливающего над этой миниатюрой, не только уникальным опытом имитации перегородчатой эмали, но и особым соединением монументальной серьезности с простодушной непосредственностью, в чем сказалось воздействие местной, русской культурной среды, которая впитывала нормы христианского искусства и по-своему на них откликалась.
Данные:
Наименование: Остромирово Евангелие
Материал: пергамент
Основной тип почерка: устав
Книжный формат: 2°
Датировка: точно 1057 года
Традиция: русская
Место создания: Новгород
Место хранения и шифр: Санкт-Петербург, Российская национальная библиотека, F.п.I.5.
Описание:
В рукописи 294 листа. Размер ее 35 на 30 см. В 1955 — 1956 гг. рукопись была реставрирована, расшита на тетради, каждая тетрадь помещена в мягкую бумажную обложку, а вся рукопись — в футляр из полированного дуба.
В рукописи выделено четыре почерка. На л.294б запись писца — диакона Григория с датой: 21 октября 6564 (1056) г. — 12 мая 6565 (1057) г.
Евангелие было изготовлено для новгородского посадника Остромира (в крещении Иосифа) при киевском князе Изяславе Ярославиче; упомянуты брат Изяслава — новгородский князь Владимир и жена Остромира — Феофана.
Рукопись содержит чтения краткого апракоса, евангелия утренние воскресные, месяцеслов, евангелия на разные случаи (на освящение церкви, «в победу царю на брани» и т.д.), чтения на часах страстной пятницы.
Рукопись найдена в 1805 г. среди вещей Екатерины II и передана Публичную Библиотеку в 1806 г. Известно, что в 1701 г. она хранилась в московской кремлевской церкви Воскресения словущего, а в Петербург была передана в 1720 г.
Инициалы в рукописи: Буквица В с человеческим лицом. Буква Р с нечеловеческим лицом.
Миниатюры:
